Submitted by admin on
Анастасия Беленькая,
Что заставило белорусские власти согласиться на малое: реальный расчет выгоды или обстоятельства?
— Это та точка, где мы получаем максимальную прибыль. А прибыль для них (НПЗ — ред.) чрезвычайно важна, потому что они находятся в серьезном инвестиционном цикле... После окончания этих проектов НПЗ смогут обрабатывать все 24 млн тонн нефти, —
слова Семашко TUT.BY.
А ведь еще не так давно белорусские власти были сильно возмущены фактом сокращения Россией поставок нефти, обвиняя партнеров в недобросовестности и срыве договоренностей, требуя «недостающие» 6 млн. тонн. Что же теперь заставило поменять эти взгляды и сколько в действительности нашей стране надо нефти для эффективной работы?
Злотников: Дело не в том, что Россия дает или не дает
Леонид Злотников считает, что главным аргументом, который заставил белорусское руководство снизить «нефтяные аппетиты» является неэффективность ее переработки нашими НПЗ.
— Произошло снижение цен на нефть и, естественно, на сами нефтепродукты, — поясняет эксперт. — Те же предприятия Германии или Нидерландов за счет более эффективных технологий переработки получают больший выход. С одной тонны они имеют 960 кг ценных нефтепродуктов. Соответственно, когда они их продают, то окупают свои затраты и получают прибыль. Наши же предприятия имеют более низкую переработку.
И хоть на том же Мозырском нефтеперерабатывающем заводе есть отдельные установки, которые могут перерабатывать нефть более эффективно, однако в целом глубина переработки там не более 80%. На Новополоцком заводе и того меньше.
— В итоге с такой малой глубиной переработки цена не окупает затраты. Где-то даже получается убыток, — поясняет Леонид Злотников. — К тому же и качество у нас хуже, чем у тех стран, где технологии выше. Пока были высокие цены, то и с низкими технологиями и качеством можно было зарабатывать. А сейчас нет. Поэтому те мощности, которые наименее эффективны, и нет смысла сейчас использовать — получишь убытки.
То, что выгода от нефтепереработки будет падать, было понятно уже тогда, когда цены на нефть начали снижаться. Однако белорусские власти почему-то не спешили снижать объемы экспортируемой нефти.
—Тянули, потому что планировали закончить реконструкцию на отдельных участках, — поясняет эксперт. — Но сейчас очевидно стало, что не получится, поэтому и решили, что с точки зрения экономики лучше меньше перерабатывать, используя наиболее современные участки, а не все подряд. В этом и есть причина, а не в том, что Россия дает или не дает.
Романчук: Так подогнали под полученный результат, что нельзя не улыбнуться
Между тем руководитель Научно-исследовательского центра Мизеса Ярослав Романчук считает, что трезвого расчета в таком снижении «нефтяных аппетитов» нет.
— Комментарий Семашко доказывает одну простую вещь, что настоящих профессиональных расчетов и оценок Беларуси катастрофически не хватает, — отмечает эксперт. — То есть, правая рука не знает, что творит левая. На уровне предприятий одна правда, но уровне министерств — другая.
Экономист напоминает о тех временах, когда белорусские власти активно использовали схему «растворителей-разбавителей».
— Когда можно было совершать чудеса трансформации нефтепродуктов, тогда получалось, что можно перерабатывать хоть 30 млн. тонн, особенно включая серые поставки. А тут, когда по факту оказалось, что в 2016 году нам дали 18 млн. тонн, то оказалось, что так и надо. Теперь правительство будет говорить: «Это мы так хотели, это мы так оптимизировали, просто мы вам не говорили, Александр Григорьевич. А так, вот какие мы молодцы!» Так подогнали под полученный результат, что нельзя не улыбнуться.
Сколько же на самом деле нужно Беларуси нефти, чтобы чувствовать себя уверенно и работать в плюс, эксперт сказать не берется.
— Если бы была четкая понятная бухгалтерия, если бы были понятные балансы, чтобы каждый профессионал мог оценить, что выгодно, а что нет, тогда можно было бы говорить, сколько надо — 18 или 24 миллиона? — поясняет Ярослав Романчук. — А поскольку схемы у нас до такой степени навороченные, то может выходить, что с точки зрения одного из участников этих схем это может быть невыгодно, но есть и другие участники, для которых это выгодно.
По мнению экономиста, нефтепереработка требует такого же подхода к управлению, как и любой другой бизнес.
— Здесь доля государства не должна быть такая, как сегодня, — уверен Романчук. — Когда же нефтепереработка становится иждивенцем бюджета, когда получает миллиарды долларов бюджетных денег, чтобы увеличить глубину переработки, это неправильно. Нефтянка должна кормить акционеров и бюджет, а не висеть на шее налогоплательщиков. Да, надо отвыкать от доходности в 100%, нужно уметь работать с доходностью транснациональных корпораций, которые показывают ее в районе 5-8%. На это и надо ориентироваться.